Трансформация семейно-брачных практик в российском обществе риска Каменева Татьяна Николаевна

Трансформация семейно-брачных практик в российском обществе риска Каменева Татьяна Николаевна

Каменева Татьяна Николаевна. Трансформация семейно-брачных практик в российском обществе риска: диссертация . доктора Социологических наук: 22.00.04 / Каменева Татьяна Николаевна;[Место защиты: ФГАОУВО Белгородский государственный национальный исследовательский университет], 2017.- 435 с.

ГЛАВА 1. Теоретико-методолоеические основания изучения трансформации семьи в обществе риска 31

1.1. Социальный реализм в исследовании процесса трансформации семьи в обществе риска 31

1.2. Концепции социального конструирования семьи 53

1.3. Методологические принципы исследования трансформации семейно-брачных практик в обществе риска .

ГЛАВА 2. Системно-институциональная концепция трансформации семейно-брачных практик в обществе риска 92

2.1. Структура и функции семьи в системно-институциональной концепции трансформации семейно-брачных практик в обществе риска 92

2.2. Семейно-брачные практики как социодинамическая основа воспроизводства семьи

2.3. Взаимообусловленность вариативности семейный форм, функционала и трансформации семейно-брачных практик 127

ГЛАВА 3. Социокультурные риски как детерминанты трансформации семейно-брачных практик в российском обществе 147

3.1. Социокультурные риски современного российского общества: понятие и специфика воздействия на семейно-брачные практики 147

3.2. Социотехнические и коммуникационные риски как факторы изменения субстанциональных основ семейно-брачных практик 162

3.3. Влияние социальных и культурных рисков на семейно-брачные практики 182

ГЛАВА 4. Модальность и вариативность семейно-брачных практик в процессе их трансформации в российском обществе риска 206

4.1. Модальные матримониальные практики в воспроизводстве современных семейно-брачных форм 206

4.2. Особенности формирования модальности репродуктивных практик в современном российском обществе 230

4.3. Противоречия становления модальности современных хозяйственно-бытовых практик 249

4.4. Основные тренды трансформации родительских практик в российском обществе риска 265

4.5. Близкородственные сети как модальная форма реализации родственных практик в современной России 284

Список использованных источников и литературы 327

• Методологические принципы исследования трансформации семейно-брачных практик в обществе риска
• Семейно-брачные практики как социодинамическая основа воспроизводства семьи
• Социотехнические и коммуникационные риски как факторы изменения субстанциональных основ семейно-брачных практик
• Противоречия становления модальности современных хозяйственно-бытовых практик

Методологические принципы исследования трансформации семейно-брачных практик в обществе риска

О. Конт считает базовой ячейкой общества не индивидуального человека, а семью1. Семья выполняет самые важные социальные функции в системе общественного разделения труда. Она готовит детей к жизни в обществе, осуществляет передачу традиций для обеспечения социальной преемственности. Анализируя структуру семьи, он выделял, помимо взаимоотношений между поколениями, также взаимоотношения между полами. Семейные отношения О. Конт понимал как нравственно-эмоциональный союз, построенный на привязанности и взаимной симпатии. Для осмысления процесса трансформации семейно-брачных практик в современных условиях риска важным представляется понимание учёным посреднической роли семьи между индивидом и обществом, благодаря которой формируется социальная солидарность, преодолевающая врождённый человеческий эгоизм и согласующая индивидуальные и общественные ожидания относительно семейной жизни.

Ф. Ле Пле поставил семью в центр интересов всей социологии, сделав её базовой переменной по отношению к остальным социальным явлениям и процессам2. Суть теории Ф. Ле Пле заключается в следующем: чтобы понять общество, необходимо понять семью. Внешняя среда обусловливает экономическую жизнь людей, а значит, и способствует формированию типа семьи, влияющего на общественные процессы. Общество призвано через семью способствовать удовлетворению двух основных потребностей человека: в знании и следовании моральным нормам, а также в добывании средств к существованию. Ф. Ле Пле находился под определенным влиянием взглядов О. Конта, основанных на утверждениях о семьях как о «мельчайших обществах», устойчивых при смене поколений благодаря стремлению к солидарности.

Ф. Ле Пле считал, что в ходе эволюции семейной структуры от патриархальной (большой) до нуклеарной (малой), в силу малодетности последней, семья теряет родственную солидарность и становится нестабильной. Можно считать, что Ф. Ле Пле предложил нормативную модель семьи, что важно для институционального понимания семьи. В качестве такой модели он выделил корневую семью как родительскую в сочетании с репродуктивной семьей1. Корневая семья охватывает расширенное родство, представляющее собой не только значимую, но и направляющую и ведущую силу развития человеческого общества. В ценностно-нормативной системе корневой семьи выделялись: следование фамильным традициям, устойчивая привычка к работе, внутренняя самодостаточность при преодолении кризисов, установка на рождение и домашнее образование детей.

Именно корневая семья определяет социальный порядок и подлинную свободу, поскольку исключает ригидность и угнетающее воздействие патриархальной семьи и «эгоистический атомизм» нуклеарной семьи. Подобная организация семьи позволяет считать ее «клеткой общества», источником стабильности, прогресса и свободы.

Ф. Ле Пле — один из немногих, кто не поддерживал идеологию индивидуализма. Он был против эмансипации индивида, его отрыва от семьи и превращения в строительный блок государства. По его мнению, процесс урбанизации, переход к наемному труду, массовое образование — это те факторы, которые, повышая автономность и независимость индивида от родительской семьи, изменяют корневую семью. Исходя из представлений о корневой семье как нормативной модели, Ф.Ле Пле предлагал возврат к архаическим законам о наследовании, которые препятствуют дроблению семейного имущества. Однако данные меры привели бы к институт семьи к консервации и несоответствию социокультурным условиям общества риска.

Качественный сдвиг наступил в исследовании института семьи, когда, благодаря труду Л.Г. Моргана , пришло понимание того, что процессы в сфере се-мейно-брачных отношений управляются законами общественного развития, обусловлены экономическим строем общества. А уже в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельс обосновал объективную закономерность изменчивости семейно-брачных отношений в историческом пространстве, показал противоречивость этой изменчивости и ее поступательный ха-рактер . Он считал, что моногамия представляет собой первый тип семьи, основу которого составляют экономические факторы. Моногамная семья выражает экономические условия господства мужа, родившиеся дети, наследующие его богатство, — это и есть подлинная цель моногамии. Для нее характерна прочность брачных уз. Ф. Энгельс определил, что развитие частной собственности на средства производства подрывало авторитет традиционной родовой семьи и ставило на первый план главу семьи как патриарха, чья материальная сила определялась полным владением всем домохозяйством.

Ф. Энгельс утверждал, что индустриальная революция содействовала дрейфу семейных отношений в область денежных. Так, в конечном счете использование детского труда в семьях рабочего класса превращает детей в товар и орудия труда1. Ф. Энгельс в своей работе показал, что экономическое развитие, а в частности становление частной собственности, обусловило необходимость развития моногамной семьи, которая могла бы обеспечить наследование этой собственности биологическими потомками.

Он также поддерживал идею о том, что увеличение благосостояния, а затем и достижение экономической независимости женщины являются основанием иных взаимоотношений и разрушают институт традиционного брака, устроенного на доходах мужа, что приведет к полной свободе женщины и возвращению материнского права, распаду буржуазной моногамной семьи и зарождению новой. И именно природа свободных отношений, не отягощенных ни правом наследования, ни материальной подчиненностью одного члена семьи другому, будет лежать в основе нового типа семьи2. Следовательно, трансформация семьи связана с изменением экономических условий в обществе, непосредственно воздействующих на социальные институты, ценности и нормы социального поведения.

Интерес многих марксистских теоретиков в России к вопросам семьи и брака как раз и был обусловлен тем, что революционное изменение общества затрагивает все сферы общественной жизни, в том числе и семью. Например, А.М. Коллонтай, анализируя структурно-функциональную организацию семьи, приходит к выводу, что различия в организации, в её функционале связаны с изменением хозяйственных начал или производственных отношений3. Она пишет об отмене воспитания детей в семье при становлении коммунистических производственных отношений с учетом приоритетов государства: «Вынужденное совместительство — воспитание младенца и профессиональная работа — понижает трудовую энергию женщины. . Мать, обязанная тратить все свои свободные от профессиональной работы часы на ребенка, никогда не даст максимума производи

Семейно-брачные практики как социодинамическая основа воспроизводства семьи

В предлагаемой системно-институциональной концепции предметом анализа являются повседневные семейные практики, реализующие базовые функции семьи. В этом случае они понимаются как определенный вид типичного социального поведения, то есть социально значимых действий индивида, связанных с удовлетворением таких важнейших потребностей, как брак, секс, потребность в детях и родительстве, которые в совокупности составляют потребность в семье.

Социальное поведение, становясь типичным и массовым, превращается в социальные практики. Определенные формы социального поведения в семейно-брачной сфере типизируются и габигуализируются, тем самым превращаются в устойчивые институциональные практики, оказывающие существенное организующее влияние на семью как социальную систему. Семейно-брачные практики — это специфические проявления семейно-брачного поведения, обеспечивающие функционирование семьи как антропосоциокультурной системы процессуально-институционального типа.

Изучение семьи через призму семейно-брачных практик представляет собой исследование привычных (рутинных) действий индивидов, носящих типично массовый характер. Необходимо обнаружить во всем многообразии существующего поведения в семейно-брачной сфере наиболее типичные (модальные) образцы, обладающие максимальной пространственно-временной протяженностью (глубоко укорененные в пространстве и времени) и образующие основу современной семьи как институциональной системы. Такого рода практики Э. Гидденс определял как социальные институты1. Модальный тип семейно-брачных практик, как правило, воплощает в концентрированном виде наиболее общие характеристики семьи, формируемые господствующими в этом обществе типами культуры, мировоззрения, общественных оценок и условий.

Отметим, что понятие «модальный» введено в антропологии для получив-шего наибольшую распространенность (моду) типа личности в культуре . Это не «средняя» личность, а чаще всего встречающийся тип. Иными словами, использование понятия «модальный» не предполагает, что все или даже большинство изучаемых объектов обладают одинаковыми характеристиками.

Но изначально требуется определиться с самим понятием нормативного образца. В современном научном дискурсе смешиваются три значения «нормативного»: 1) следование должному и правильному (идеальная норма, норма-идеал); 2) требование со стороны общества к организации семейно-брачных отношений с целью его воспроизводства (требуемая норма, норма-стандарт); 3) обозначение некоторой усреднённой или среднестатистической величины, характеризующей реальное положение дел в семейно-брачной сфере (реальная норма, норма-практика). Идеальная норма семьи определяется стремлением индивида соответствовать нормативному образцу семьи, подобно тому как люди стремятся обеспечить уровень жизни, социальное положение, род занятий, признаваемые обществом в качестве нормы жизнедеятельности. Отсюда следует, что идеальная нормативная модель — это характеристики семьи, указываемые опрашиваемыми в ответах на вопросы об эталоне современной семье, её составе и структуре. В этом случае опрашиваемый абстрагируется как от конкретных условий жизни своей семьи и присущих ей особенностей (возраст, здоровье и т.п.), так и от своих собственных склонностей и предпочтений и называет харак теристики семьи, которые существуют в его представлении как общепринятый ценностно-нормативный идеал. Этот идеал также называется желаемой нормой1.

Индивиды проживают в определенных условиях, которые заставляют их корректировать свои планы в семейно-брачной сфере: это могут быть как личные жизненные затруднения, так и общая социокультурная, социально-политическая или социально-экономическая ситуация в стране и мире, в связи с которыми формируется требуемая (отвечающая требованиям) норма. В соответствии с этим требуемая нормативная модель — это характеристики семьи, указываемые опрашиваемыми в ответах на вопросы о том, какой должна быть современная семья, каковы её состав и структура с учетом складывающихся условий жизнедеятельности в со-временном мире. Данный вид нормы связывается с ожидаемым образцом семьи .

В свою очередь, действительное поведение в семейно-брачной сфере необязательно соответствует желаниям индивида. Установки не всегда реализуются. Планы людей в отношении того, какой должна быть будущая семья, в силу различных, большей частью социально обусловленных, обстоятельств могут оказаться как перевыполненными, так и невыполненными. В итоге формируется среднестатистическая, приближающаяся к средней норме семья, которая и представляет реальную нормативную модель семьи. Она может быть определена на основе наиболее распространённых ответов на вопросы относительно реальных характеристик семьи, её структуры и функционала.

Это совпадает с базовыми модальностями человеческого поведения, которые выражают не столько само действие, сколько отношение к нему: волеизъявление (я хочу), можествование (я могу) и должествование (я должен). Человек стремится чего-то добиться (я хочу), но этого мало. Для того чтобы чего-то добиться, нужно в единстве иметь и «мощь», и «возможность» это сделать (я могу) (табл. 2). И в итоге человек должен сделать это дело для своего же блага, с целью последующего развития в обществе (я должен). Таким образом, можно говорить о трех нормах: идеальной (желаемой), реальной (достигаемой) и требуемой (ожидаемой). Именно совокупность (не как сумма, а как пересечение) идеального, реального и требуемого нормативного образцов образует модальный тип семейно-брачных практик.

Главной задачей анализа воспроизводства семьи в семейно-брачных практиках является разрешение проблемы отношений между объективным и субъективным миром, между межличностными и институциональными взаимоотношениями. Опираясь на заявленные принципы исследования — антропосоциокультурный, социодинамический и ко эволюционный, рассмотрим супружескую диаду как взаимодействие двух людей, вступивших в семейно-брачные отношения. понимания семейно-брачных практик как социодинамической основы процесса воспроизводства семьи необходимо рассмотреть ряд взаимообусловленных понятий, которые связаны с личностью, социокультурными регуляторами её поведения, механизмами реинституционализации. Это позволит прояснить механизм сопряжения личности, культуры и социальной структуры в рамках системно-институциональной концепции трансформации семейно-брачных практик. Вся совокупность понятий разделена на две группы, описывающие личностный мир человека и мир повседневности. Кластер данных понятий с учетом их значимых свя зей представлен на рисунке 3.

Социотехнические и коммуникационные риски как факторы изменения субстанциональных основ семейно-брачных практик

Специфика «общества риска» — это глобальная трансформация многих казавшихся незыблемыми начал и основ современного общества, обострение кризисных явлений, нарастание хаоса и неопределенности. Данная особенность современного общества способствует высвобождению человека из привычных рамок ограничений, ведет к утрате чувства надежности и уверенности, повышает тревожность и страх перед необходимостью выбора, что, в свою очередь, побуждает человека действовать в условиях риска, прогнозировать возможность его проявления, просчитывать его последствия. В современном обществе риск, с одной стороны, выступает частью объективной реальности, а с другой необходимым условием реализации социальных практик в динамично меняющемся мире. Эскалация риска в обществе сказывается на семейно-брачных практиках. В условиях неопределённости люди, как правило, воздерживаются от принятия ответственных решений в семейно-брачной сфере, при реализации социальных практик индивиды вынуждены учитывать высокую степень динамичности социокультурной среды, её повышенную рискогенность.

Исходное определение понятия «риск» можно найти в словаре В.И. Даля, где слова размещаются по гнездовому признаку. И во главе гнезда с корнем «риск» стоит глагол «рисковать»: «Рисковать, рискнуть — 1) пускаться наудачу, на неверное дело, наудалую, отважиться, идти на авось, делать что-то без верного расчета, подвергаться случайности, действовать смело, предприимчиво, надеясь на счастье, ставить на кон (от игры); 2) (что или чем) подвергаться чему-то, известной опасности, превратности, неудаче»1. Тем самым фиксируются два ключевых смысла данного понятия: возможность опасности, неудачи и потерь, с одной стороны, и действие наудачу в надежде на счастливый исход — с другой. Данные трактовки риска в настоящее время трансформировались в два в определенной мере конкурирующих подхода: технико-экономический и социокультурный.

Согласно первому подходу, который используется инженерными дисциплинами, экономикой, статистикой и эпидемиологией, риск определяется через понятие опасности (вреда), для которого возможны вычисление вероятности его наступления и калькуляция последствий. Риск интерпретируется в качестве объективного факта, измеряемого независимо от действий социальных акторов и существующей среды. Риск воспринимается прежде всего количественно, в виде атрибута технологий и вероятности определенного ущерба в координатах пространства и времени. В современном понимании риск сочетает в себе как возникновение опасности, так и размер возможного ущерба, потерь, серьезность масштаба сложения его последствий1.

Риск есть сочетание вероятности и последствий наступления неблагоприятного события. Он характеризует ситуацию с неопределенностью исхода при обязательном наличии неблагоприятных последствий и возможную опасность такого ис-хода . Отметим, что риск выступает в качестве вероятности наступления не любого, а только негативного события в результате стечения обстоятельств. Необходимо понимать, что проявление риска в общем случае может иметь и позитивные последствия.

В рамках технико-экономического подхода риск представляется неопределенностью, невозможностью однозначного предвидения будущих событий. У истоков такого понимания риска стоял Ф. Найт (в частности, он акцентирует внимание на риске потерь и неопределенности выигрыша). Ситуация риска всегда связана с ситуацией неопределенности, не позволяющей предвидеть однозначно результаты развития той или иной ситуации, она связана как с наступлением неблагоприятных последствий совершаемых (или не совершаемых) действий, так и с появлением новых возможностей. Риск выступает фактором, определяющим вероятность реализации возможных сценариев трансформации семейно-брачных практик.

В современном обществе трактовка риска как определенной вероятностной оценки опасности, неудачи и потерь перестает работать. Поэтому появляется второе направление анализа риска — социокультурное, рассматривающее его в виде социального конструкта, существующего в культуре и социальных отношениях. В рамках данного подхода необходимо выделить теорию «общества риска» (У. Бекк, Н. Луман, Э. Гидденс) и культурную теорию восприятия риска (А. Вилдавски, М. Дуглас, К. Дейком)1. В России в этом направлении работают А.П. Альгин, И.Г. Яковенко, О.Н. Яницкий.

У. Бек, предлагая развернутую концепцию общества риска , считает, что при «рефлексивной модернизации» основы традиционализма становятся все более хрупкими и практически аннулируются. Общество риска утверждает себя одновременно с разрушением определенностей и привычного образа жизни, который был свойственен обществу индустриальной эпохи. Исходная система координат, в рамках которой протекали деятельность и мышление в предыдущую эпоху, оси пола, семьи и профессии, а также вера в науку и прогресс разрушаются. Начинают расшатываться и подвергаться сомнению мировоззренческие константы устойчивого мира, на протяжении столетий скреплявшие социальные узы.

Противоречия становления модальности современных хозяйственно-бытовых практик

При профессиональной самореализации актуализируется стремление к личностной автономии, что оказывается слабо совместимо с традиционной моделью «семейного очага», требует перераспределения времени в пользу работы, профессиональной самореализации. Многие современные российские семьи испытывают вторжение служебных интересов жен или мужей в их личную жизнь и считают это неизбежным. В современном обществе и мужчины, и женщины достаточно много времени заняты вне дома. Для многих граница между домом и работой становится размытой1. Загруженность служебными делами может приводить к росту эмоционального напряжения в семье, а если индивид уделяет внимание семье в ущерб работе, то он подвергается риску упущения возможности профессиональной самореализации.

Однако чрезмерная увлеченность и зависимость от работы, необходимые для профессионально самореализующегося человека, способствуют распространению нового типа личности — трудоголика. По данным Исследовательского центра портала Superjob.ru, в России две трети экономически активного населения (66 %) в той или иной степени считают себя трудоголиками1. Как и всякая аддик-ция, «трудоголизм — это бегство от реальности посредством изменения своего психического состояния, в данном случае достигающегося фиксацией на работе» . Работа уже не является тем, чем она была в обычных условиях: трудоголик работает не с целью заработка, это для него своего рода поиск выхода для своего «Я». Трудоголик полностью переносит свою деятельность в публичную сферу, практически отказываясь от реализации семейных практик: ему не хочется обсуждать важные семейные проблемы, заниматься воспитанием детей и давать им эмоциональное тепло.

Стереотип трудоголика больше относится к мужчинам, а для женщин ни общество, ни супруг не готовы принять, что она будет слишком много времени уделять не просто работе, а своему карьерному росту и публичной роли в обществе3. Современные женщины зарабатывают достаточно много и вкладывают в семейный бюджет около половины, что наделяет их определенной экономической свободой при решении семейных задач. Это выразилось в усилении роли женщины в публичной сфере при реализации семейно-брачных практик.

Ситуация потери работы — это еще один фактор риска для семейно-брачных практик. При этом риск потери работы, его влияние на семейно-брачные отноше ния исследованы незначительно. Однако опрошенное население среди экономических факторов, вызывающих беспокойство за семью, ставит потерю работы на второе место (21 %) Риск потери работы выступает как ожидание негативных последствий в связи с обретением статуса безработного, требующего пересмотра брачных планов или форм реализации семейных практик. Риск потери работы населения возникает вследствие нарушения нормального функционирования рынка труда, проявляется в форме страха потерять работу с последующим снижением дохода или оказаться в ситуации длительной безработицы с еще большим падением дохода2.

Возможность потери работы в контексте реализуемых семейно-брачных практик особенно беспокоит молодежь в возрасте от 25 до 34 лет (25 %) и людей в возрасте от 35 до 55 лет (29 %). Первая возрастная группа выходит на брачный рынок, но высокий уровень безработицы и отсутствие гарантированного трудоустройства повышают неуверенность при реализации брачных практик и усиливают ориентацию на сиюминутные удовольствия в противоположность долгосрочным планам на семью и детей. У представителей второй возрастной группы повышается неуверенность при реализации всех семейных практик. Неуверенность в завтрашнем дне и боязнь лишиться работы становятся причиной постоянного раздражения и депрессии, в результате отцы отдаляются от семьи и меньше участвуют в воспитании детей, но при этом женщины в таких семьях жалуются на усиление контроля со стороны мужей, из-за чего испытывают стресс3. Сегодня потеря работы означает балансирование семьи на грани бедности.

Ситуация потери работы — это всегда сильный стресс не только для самого человека, но и для всех членов его семьи. Когда человек внезапно обретает статус безработного (независимо от того, попал ли он под сокращение или его уволили по каким-либо еще причинам), у него теряется вера в собственные силы, утрачивается ощущение безопасности и стабильности завтрашнего дня. Особенно сильно потеря работы влияет на мужчину, который должен обеспечивать основной материальный доход в семье, как муж и отец. И если никаких действий по исправлению ситуации не принимать, то она грозит распадом семьи.

Среди факторов социальной сферы, оказывающих влияние на статусные позиции, 23,2 % опрошенных отметили отсутствие мер материальной поддержки семьи при рождении ребенка, в наибольшей степени это характерно для представителей консенсуальных семей (32 %) и лиц, никогда не состоявших в браке (27 %).

При сопоставлении полученных результатов с ответами 75 % мужчин и 60 % женщин, которые препятствием для рождения желаемого количества детей, назвали возникающие материальные проблемы, становится очевидным, что именно обеднение выступает фактором риска, определяющим решение о рождении детей. Бедность — это не только показатель экономического положения человека, но и определенная тезаурусная установка, для которой характерно преувеличение ценностей настоящего в противоположность ценностям будущего при отсутствии четких перспектив реализации семейно-брачных практик.

http://www.dslib.net/soc-struktura/transformacija-semejno-brachnyh-praktik-v-rossijskom-obwestve-riska.html