«Это вопрос не гендера, а справедливости»: почему важно участие женщин в политике
Россия занимает 133-е место из 155 по уровню представленности женщин в политике. А по количеству женщин в парламенте она на 138-м месте из 188. Что нужно сделать, чтобы это изменилось, каково женщине заниматься политикой в России и почему закон о профилактике семейно-бытового насилия до сих пор не принят — ответы на эти вопросы искали участники Forbes Woman Day
Первый Forbes Woman Day — международный саммит о гендерном равенстве в бизнесе, политике, обществе, мире — прошел 29 сентября в Москве. Одна из ключевых сессий называлась «Женщина в политике: станет ли женщина президентом в России», однако речь на ней шла и о законе о профилактике семейно-бытового насилия, и о потребности женщин в безопасности, и о том, что происходит, когда женщины все-таки объединяются. Модерировала дискуссию главный редактор Forbes Woman Юлия Варшавская.
Сардана Авксентьева — депутат Государственной думы, экс-мэр Якутска, советник председателя партии «Новые люди»
Оксана Пушкина — журналист, общественный деятель, экс-депутат Государственной думы
Алена Попова — юрист, правозащитник, соосновательница сети защиты женщин «Ты не одна», кандидат в депутаты Государственной думы на выборах 2021 года
Анна Ривина — основательница центра «Насилию.нет» (признан иностранным агентом в России)
Специальный гость — Дебора Броннерт, посол Великобритании в России
О женщинах, идущих в политику
Сардана Авксентьева: Я до 48 лет была обычной жительницей родного Якутска, и ничто не предвещало, что я активно займусь общественной или политической деятельностью. Но у нас на работе сменился руководитель, и мне, женщине предпенсионного возраста, сказали, что я больше не нужна. При этом мужчины-сверстники получили преимущество, потому что 48 лет для женщины и 48 лет для мужчины — это, конечно, разные позиции. Тогда же государство объявило о повышении пенсионного возраста, и мне, человеку, который работает с 15 лет в условиях Крайнего Севера, сверху накинули столько, сколько дают за нанесение тяжких телесных.
Две эти совершенно несправедливые вещи сподвигли меня на то, чтобы я встала с диванчика и пошла толкать какие-то идеи. Так я стала первой женщиной-мэром в истории Якутска почти за 400 лет его существования.
Анна Ривина: Женская повестка очень часто воспринимается с позиции уязвимости: мы будто должны всех защитить и спасти. Но есть сильные женщины, которым повезло, они не сталкивались с теми или иными видами дискриминации (или они их не распознают). Они не считают себя уязвимыми, они как раз хотят смело идти, говорить, конкурировать.
Алена Попова: Может быть, вы видели завирусившийся ролик, где телеведущая на Камчатке смеялась в эфире, когда озвучивала, что пенсионерам на 137 рублей пенсию повысили. Теперь она депутат Заксобрания, уложила на обе лопатки очень серьезного единоросса. Она, кстати, присоединилась к нашему движению по поддержке женщин-кандидаток. Вот что мы можем, когда мы вместе, когда мы сообща, когда мы даем друг другу медийность, ресурсы, финансы, силу и поддержку.
О давлении
Оксана Пушкина: Мы живем в мужском государстве. Идти или не идти в политику — это решение принимают мужчины. Все депутаты-одномандатники согласованы с администрацией президента, чудес не бывает.
Государству очень удобно поделить всех на белых и красных, черных и зеленых, на геев и гетеро-, стравливать без конца и дергать за ниточки. Изменения в России произойдут, как только мы поймем, что мы единое целое и мы за прогресс, а не хотим возвращаться туда, где когда-то уже были.
Они будут признавать иностранными агентами всех, подозреваю, я следующая. Мы готовы ко всему, и единственное, что нам остается, это не терять себя и приобретать как можно больше сторонников.
Алена Попова: Женщин в России 78 млн, а мужчин 68 млн. Мы абсолютное демографическое большинство, и в органах власти нас должно быть около 60%. Мы просим хотя бы 50 на 50 — это называется «паритет». Но когда ты встаешь и говоришь людям, имеющим власть и ресурсы: «Дорогие, вы знаете, нас должно быть не 16%, как сейчас, а 50%. Отдайте, пожалуйста, нам 34%», — тебя сразу начинают прессовать, закатывать в асфальт, придумывать на тебя компромат, закрывать твои счета и компании, вешают ярлык иностранного агента. Многих из нас это ждет в будущем.
Ключевая задача, которая сталкивается с сопротивлением любого патриархального государства, — заставить женщин поверить, что от них что-то зависит, что они что-то могут
Зачем это делается? Это делается из страха, из-за того, что все понимают: когда женщины и мужчины в равной степени представлены в повестке, она становится иной. Менее милитаризированной, ориентированной на нужды каждого и каждой, на социалку.
Сардана Авксентьева: Мне говорили: «Что эта баба может? Что она соображает в дорожном строительстве?» Нам, женщинам, сложнее доказывать эффективность, профессиональную состоятельность, точку зрения — все это происходят не благодаря, а вопреки. Но я как выпускница известной политической Якутской школы единоборств готова к сложностям.
О важности женской повестки
Сардана Авксентьева: Когда я стала мэром, я обратила внимание на всплеск деловой и общественной активности женщин. Я могу быть субъективна, поскольку раньше за этим не следила. Может быть, всегда так происходило, может, это вообще никак не связано со мной, а связано с развитием общества.
Анна Ривина: У нас есть какие-то абстрактные депутаты, которые занимаются какими-то абстрактными вопросами. Мы забываем, что на самом деле эти люди представляют наши интересы. Женщины в первую очередь сами не думают, что их интересы выходят далеко за пределы Комитета по делам семьи и женщин. Конечно, цель номер один для нас — безопасность женщин. Но ключевая задача, которая сталкивается с сопротивлением любого патриархального государства, — заставить женщин поверить, что от них что-то зависит, что они что-то могут.
Дебора Броннерт: У нас было две женщины премьер-министра, у нас есть Никола Стерджен, премьер-министр Шотландии, и глава нашего государства — королева Елизавета Вторая. С одной стороны, конечно, это прогресс. С другой — совсем не означает, что у нас есть ответы на все вопросы и нет проблем, которые нужно решать. Женщины по-прежнему недостаточно представлены в политике на многих уровнях в Великобритании. Сейчас у нас женщины составляют четверть кабинета министров и треть парламента, но, несмотря на эти рекордно высокие показатели, мы еще не достигли того, чтобы парламент в полной мере представлял население.
Прогресс идет, а механизм управления нашим государством буксует. Мы предъявляем претензии, а нас затыкают
Всем странам предстоит много работы в этом направлении. Пример Великобритании показывает: чем больше женщин занимают руководящие должности, тем больше их принимают, и отношение общества быстро меняется.
Алена Попова: Наш округ, с одной стороны, протестный, с другой — достаточно консервативный, у нас там Гольяново, Метрогородок. Но когда на встречах с избирателями люди слышали, за что мы бьемся, один-два человека всегда вставали и рассказывали истории, связанные с насилием, неуплатой алиментов, неравенством в заработных платах. Так что вопрос представленности женщин в политике — это вопрос не только гендера, это вопрос справедливости и реального, а не на бумажке равноправия.
Материал по теме
О том, что нужно женщинам
Алена Попова: У нас в программе не было ни капитального ремонта, ни «давайте говорить о тех вещах, о которых говорили конкуренты». Мы заявляли, что нам нужно равноправие, борьба с насилием, создание алиментного фонда.
Нужна четкая работа государственных органов, ответы на публичные запросы, легкость обращения. Женщина хочет, чтобы в случае домашнего насилия, неуплаты алиментов, неравенства заработной платы, домогательств на работе было понятно, к кому обращаться. Женщины хотят внятных инструментов.
Анна Ривина: Женщинам нужны деньги. Это ключевой элемент их независимости и их безопасности в том числе.
О законе о профилактике семейно-бытового насилия
Оксана Пушкина: Закон о профилактике домашнего насилия фиксирует то состояние общества, в котором мы находимся. Мы фактически меняем парадигму, которая давно поселилась в наших мозгах: «Мужчина главный в доме, ему позволено все». Мир меняется, и сегодня главный не тот, кто сильный, а тот, кто может. Мы входим в эпоху экономического кризиса и должны как никогда бережно относиться к своим партнерам. Гендерные роли будут меняться. Прогресс идет, а механизм управления нашим государством буксует, и мы, женщины, это чувствуем. Мы предъявляем претензии, а нас затыкают. Сейчас мы можем только догадываться, что же происходит с законом. Известно, что Валентина Матвиенко дошла с ним до президента и получила добро. Так что ждем, когда же он будет принят и в каком виде.
Алена Попова: Государство не может сказать: «Насилие — зло». Тогда и пытки — зло, и бить дубинкой по голове того, кто выходит на улицы Москвы, — зло. Тяжело это признать, потому что сразу исков много прилетит.
Традиционные ценности защищаем именно мы: мы говорим, что российская семья — то место, где люди друг друга уважают, ценят, любят и поддерживают
Нам все говорили: насилия не существует. Но в каждом подъезде дома, где у нас был штаб, есть хотя бы один пострадавший от насилия. В двух подъездах это бабушки. В другом — дедушка. Еще был муж, который бил жену, но из четырех случаев три — люди пенсионного возраста. Вы представляете, что будет, когда государство, которое с телеэкранов кричит про традиционные ценности, скажет: «Дорогие люди, мы начинаем вас поддерживать»? Вы представляете, скольким людям нужно будет оказать поддержку? Тут и начинаются аргументы: а у нас в бюджете нет денег.
Сардана Авксентьева: Я, к сожалению, не видела финального варианта законопроекта, а прочитала тот, что висит на сайте Совета Федерации. На такие документы я всегда смотрю как человек, который всю жизнь работает на земле и который, если этот закон будет принят, должен будет его исполнять с завтрашнего дня. Как? Кто выписывает охранные ордера? При каких условиях, при наличии каких признаков, фактов? В каких случаях отдел опеки должен ворваться в дом и начать реагировать? Когда я задаю себе все эти вопросы, то вижу, что я этот закон реализовывать на земле не готова, потому что просто не понимаю, как это делать. В том виде, в котором он находится на сайте Совфеда, он принят быть, к сожалению, не может.
В законе есть две вещи, которые, безусловно, должны быть поддержаны и реализованы. Во-первых, преследование: оно действительно нигде не описано, хотя от него страдают люди. На этапе пресечения преследования можно было бы предотвратить многие ужасные события. Во-вторых, создание центров помощи женщинам, которые, схватив своих детей, вынуждены спасаться — в чем была, без документов. Будучи мэром Якутска, я ежедневно сталкивалась с ситуациями, когда мне маму с детишками надо куда-то пристроить. Не у всех есть родственники, не у всех есть друзья, и на самом деле это задача государства — обеспечить безопасность женщинам.
Анна Ривина: У меня нет никаких сомнений, что традиционные ценности защищаем именно мы. Те идеи, которые защищает законопроект о профилактике семейно-бытового насилия, всецело повторяют действующее российское законодательство. Семейный кодекс говорит про равенство супругов, про уважение, в нем есть слово «любовь», и это цель, ради которой должна создаваться семья.
Мы не несем какую-то инородную для России идею. Мы говорим, что традиционная российская семья — то место, где люди друг друга уважают, ценят, любят и поддерживают. Именно в такой семье могут существовать женщины, которые смело строят карьеру, рискуют и понимают, что муж может посидеть в декрете, а она попробует взять планку еще повыше.
Пока же российская семья в очень незавидном состоянии. Мы впереди планеты всей по разводам, у нас сумасшедшие долг по алиментам, а женщину, которая после развода хочет строить новую жизнь, до сих пор называют «разведенкой с прицепом».
О солидарности
Оксана Пушкина: Нас уничтожает внутренняя мизогиния, потому что мы в детстве не научились конкурировать. Парни еще в песочнице понимают, что надо договариваться, что нельзя бить в спину, что драться нужно до первой крови. Но если на детской площадке дерутся девочки, все начинают восклицать: «Боже мой, вам нельзя!» У нас нет опыта, поэтому, когда нам приходится конкурировать, мы делаем это самым подлым образом. «Смотри, прическа как у Шапокляк, а оделась-то — ну понятно, мужик бросил», — мы опускаемся на уровень низменных чувств, мы не уважаем себя. В этом смысле я очень надеюсь на молодое поколение.
Анна Ривина: В Конституции Советского Союза впервые написали, что женщины и мужчины равны. Но проблема в том, что только написали, а больше ничего не сделали. Прошло почти сто лет, а женщины до сих пор в это не верят. И неудивительно: чем больше они пытаются жить так, как им удобно, тем больше они сталкиваются с сопротивлением. Единственная возможность это изменить — если женщины объединяются.
Алена Попова: Впервые в истории молодой России наша кампания в округе на востоке Москвы практически полностью спонсировалась женщинами из 82 регионов России. Наш избирательный фонд составлял 3 млн рублей, на 95% мы собрали его благодаря женщинам, которые переводили от 30 рублей до 100 000. Когда я это говорю, у меня мурашки по коже, потому что никто не верил, что женщины могут вложиться в политическую женскую повестку рублем и огромной взаимопомощью. Нам из аулов в Дагестане женщины присылали деньги, иногда с припиской: «Возьмите, это мои последние». Естественно, наша команда отвечала, что нам не нужно отдавать последние деньги, давайте мы вам их вернем. А в ответ получали: «Возьмите! Для меня важна наша общая победа».
https://www.forbes.ru/forbes-woman/443075-eto-vopros-ne-gendera-a-spravedlivosti-pocemu-vazno-ucastie-zensin-v-politike